Домашняя страница Зои Эзрохи

Профессия

1

Как только назвали меня лаборантом,
Я кинулась к полкам, столам и сервантам,
Блуждала по ящику, как по квартире,
Глаза открывала как можно пошире.

Вот шланг - перехвачен железным зажимом,
Вот колба со сложным своим содержимым,

Хорошенький ершик - взъерошена шерстка,
Малютки-тиглятки не больше наперстка,

Воронка в воронке в серванте на полке,
Из них вырастают стеклянные елки,

Закрытые плитки, открытые плитки,
Спирали закручены, точно улитки,

Стеклянные трубочки, шарики-бусы,
Душистого уксуса злые укусы...

А тот порошок называется щелочь,
Его не касайся: кусается, сволочь.

И эти - кислоты - кусаются тоже,
Они не жалеют ни платья, ни кожи.

- Эй ты, не кусайся!
- А ты не касайся!
- Перевоспитайся!
- Ха-ха, не пытайся!

Такие мы часто ведем разговоры,
И, слушая, в колбах смеются растворы.

2

Считая на электросчетной машине,
Себя ощущаю на самой вершине
Высокой горы современной науки
И тыкаю в клавиши гордые руки.

3

Вот стол титровальный,
Вот прыгают капли.
Бюретки - как будто клюющие цапли.
Под ними растворы затеяли пляску,
Кружась и танцуя, меняют окраску.
И падают капли, беззвучны и редки,
Подолгу вися на носу у бюретки.

4

Конической колбы коснусь опустелой,
Такой тонкокожей, такой пустотелой,
Такой непрактичной, непрочной, прозрачной,
Такой симметричной и мило невзрачной.
У маленькой колбы коротенький век,
Судьба и создатель ее - человек.

Рождение в огненных муках стекла,
Потом кислота в ее горло текла,
И что-то насыпали в колбино горло
(А запах - у колбы дыхание сперло)...
Осадки мутнели, растворы пестрели,
На полках - соседок сердитые трели.
Сушили и мыли, и грели, и лили...
Ее не ценили, ее не хвалили.

И все же любая посуда, поверьте,
Боится звенящей таинственной смерти.

Поиск

1

Исчезли все противоречия,
Все ясно - стул, стена, диван.
Чуть тлеет в полумраке вечера
Мой неоконченный роман.

Лежу лохматая, как чучело,
В своей осенней наготе.
Уже я, кажется, наскучила:
И взгляды, и слова - не те.

Плывет диван, как лодка тесная,
Плывет тепло, плывет уют.
И что-то очень интересное
Из телевизора поют.

Он занят телепередачею,
Я размышляю о судьбе.
Лежу тихонечко и плачу я
О бедной, глупой - о себе.

2

Я одна. Я совсем одна.
А собака и кот - не в счет.
Я задумчива и бледна,
И слеза по щеке течет.

Репродукции, как сычи,
Тихо смотрят со всех сторон,
И ложатся на стол ключи,
Издавая щемящий звон.

3

Мне вспомнились подарки,
Цветочки, шоколадки.
Кружу вокруг слесарки
В сиянии укладки.

От старого журнала
Не поднимаешь взгляда...
Ну что ж, я так и знала.
Ну что ж, мне так и надо.

4

Я покрасилась в черный цвет,
А любви моей нет и нет.
Стану рыжая, как морковь, -
И тогда не придет любовь.
Стану красная, словно кровь, -
И тогда не придет любовь.
В черный цвет я покрашусь вновь -
И тогда не придет любовь.
А появится седина -
И тогда не придет она.

5

Если гора не идет к Магомету,
Значит, к горе идет Магомет.
Если любовь не идет к поэту,
Значит, к любви пусть идет поэт.

Если любовь не идет к поэту,
Это не значит, что вовсе нет.
Пусть он встает и идет по свету,
Как Магомет. Как Магомет.

* * *

Проживу я, наверно, мало,
Ноя, плача и жизнь браня,
И не будет, как не бывало,
Ни стихов моих, ни меня...

Пусть останутся птицы, кошки,
Крокодилы, клопы, слоны,
А людей - ни капли, ни крошки,
Не нужны они, не нужны.

. . .

У нашей Альмы как-то поутру
Родилось семь смешных сынков и дочек.
И я несла на лестницу к ведру
Прелестный теплый черненький комочек.

А им, щенкам, не нужно одеял,
Ни мячика, ни варежки, ни книжки.
Никто бы их не бил, не обижал -
Росли б на травке Альмины детишки.

Но люди взяли горы и леса,
И всю еду себе забрали люди.
Грудинка, сахар, каша, колбаса
Хранятся в их фарфоровой посуде.

Их важный вид, одежда, голоса!
Их бородавки, прыщики, веснушки!
Куда милей лицо любого пса,
Любой козявки, кошки и лягушки.

Я, потеряв здоровье и покой,
Смотрю, и мне от ненависти плохо:
Жестокостью и глупостью людской
Полна, как чаша, каждая эпоха.

Вот встал, вот отошел от обезьян,
Окинул мир хозяйским острым глазом.
Он - царь природы! Человеку дан
Его проклятый подлый царский разум.

Все для него - и море, и гора,
Все для него - пасется, лает, дышит.
Вот мой сосед ударом топора
Избавил мир от вредной серой мыши.

. . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

Тетрадь 2
Зоя Эзрохи
Телефон 7-812 591-4847
Константин Бурков
2006 январь 01